Сергей вышел из поезда на затерянной в сибирской тайге станции, и морозный воздух обжёг лёгкие. Он ехал к отцу, которого не видел пять лет. Его Батя, Иван Петрович, был человеком из другой эпохи — настоящим русским мужиком, закалённым жизнью. Он стал отцом в лихие девяностые, когда рухнула страна его юности, но не сломался. Сын помнил, как тот строил дом своими руками, с утра до ночи пропадал на работе, а вечерами молча пил чай, глядя в окно. Он воспитывал Сергея так, как воспитывали его самого — без сюсюканья, с упором на труд, дисциплину и честное слово.
Дорога к отцовскому дому была знакомой до боли. Сергей шёл по заснеженной тропе, и воспоминания накатывали волной: как Батя учил его колоть дрова, чинить забор, говорить правду в глаза. Никаких нежностей, только суровая, немногословная забота. Советская закалка, которую Иван Петрович пронёс через всю жизнь, стала главным наследством для сына. Теперь Сергей, взрослый мужчина, вёл себя так же — держал слово, не боялся работы и понимал цену молчаливого участия. Он шёл не за советом, а за тихим пониманием, которое можно найти только рядом с таким отцом.
